Мы переехали!
Ищите наши новые материалы на SvobodaNews.ru.
Здесь хранятся только наши архивы (материалы, опубликованные до 16 января 2006 года)
  |
          |
|
29.12.2024
|
||||||||||||||||||
|
|
|||||||||||||||||
|
|
Гарри Поттер в Нью-Йорке и домаАвтор программы Александр ГенисВедущий Иван Толстой Александр Генис: «Гарри Поттера» прочли все и посмотрели остальные. Не буду приводить цифр, свидетельствующих об успехе этого, как теперь выражаются, проекта. Тиражи и доходы и так слишком часто муссируются при обсуждении феномена «Гарри Поттера», особенно в России. Несмотря на то, что здесь «Поттер» пока не очень-то прижился, что и не мудрено при таком переводе. С одной стороны, его автор пускается в смелые авантюры, переводя жабу черепахой и создавая слово «волж» вместо русского «волхв», с другой, русский «Поттер» рабски копирует английский синтаксис. Смесь самонадеянности с пугливостью не идет переводчику. В конечном счете, от них требуется только одно: хорошо знать язык, причем, свой. Об этом писал гениальный Заходер давший нам русского «Винни-Пуха». Диктор: Конечно, это - вольный перевод, Поэзия в неволе не живет. Александр Генис: Так или иначе, поттеромания в России добралась в основном до критиков. Книгу подробно обсуждали в таких уважаемых органах, как «Иностранная литература» и «Новый мир», не говоря уже о газетной периодике и интернетской словесности. Выводы, конечно, у всех получились разные. Одни сравнивают «Поттера» с Битлз, другие - с цунами, третьи просто тихо радуются, что маленький заграничный волшебник все-таки не лишен нравственного основания, ибо сражается со злом на стороне добра. На чем сходятся все, так это на том, что к успеху «Поттера» скромная эдинбургская учительница Джоан Роулинг не имеет никакого отношения. Об этом пишут и все мои знакомые критики. Сперва решительный Шульпяков заявил: Диктор: Финансовый секрет успеха прост. Александр Генис: А потом симпатичная Алена Солнцева открыла его всем желающим: Диктор: Никакой Роулинг нет. Есть проект «Гарри Потер», задуманный и воплощенный издательством Блумбсбери. Просчитанный маркетологами и исполненный с помощью компьютера последней модели. Александр Генис: Все это глубокомыслие можно свести к одному неприятному слову: раскрутили. Только мне трудно в это поверить. Каждый раз, когда мне говорят, что чей-то успех обеспечен богатой рекламной компанией, я вспоминаю «Человека-амфибию». В советский прокат он попал вместе с широкоформатной эпопеей «Залп Авроры». Первою картину посмотрело 40 миллионов человек, вторую - два и ни один не запомнил. Если бы мифы масскульта поддавались искусственному производству, мы бы до сих пор жили с портретами Ленина и Мао Дзе-дуна. В том-то и дело, что боевик и блокбастер нельзя изготовить сознательно. Он рождается так же таинственно, как и человек. Поэтому счастливая судьба великих сказочных персонажей поражала, прежде всего, их авторов. Так было и с «Алисой», и с «Винни-Пухом», да и с «Гарри Поттером». Дело в том, что миф нельзя создать, в него можно только попасть. Причем, случайно. Ибо автору приходится работать в темноте, на ощупь. Всякий миф живет в подсознании. Мы ничего о нем не знаем, но всегда чувствуем, как воздух в легких. Миф - это внутренний орган нашего воображения. Он диктует его форму, оставаясь недоступным для того внешнего наблюдателя, которого мы называем разумом. Вот почему чаще всего к мифу пробирается безрассудная сказка. Только она и способна вызвать такой резонанс внешнего с внутренним, от которого рушатся соединяющие нас с реальностью мосты, и мы летим в зияющую пропасть открытого вымысла. Выбив из под ног твердую почву обыденности, сказка отправляет нас в свободное падение, и тут, как в невесомости или во сне, перестают работать законы здравого смысла. То-то мы и не удивляемся, когда нас учат мудрости плюшевые медведи, огородные пугала и одиннадцатилетние чародеи. Объясняя успех «Поттера» у американцев и равнодушие к нему россиян, новомирский критик Юрий Кублановский пишет: Диктор: Для русских в книге нет главного, что делает книгу столь привлекательной для западного читателя. Нет этого опыта повседневности, настолько скучной и серой, чтобы ее нужно было околдовывать. Александр Генис: Как известно, после 11 сентября американскую действительность, особенно в ее нью-йоркской версии, скучной назвать трудно. «Поттера» однако, в Америке теперь любят еще больше, чем раньше. Что доказывают прокатные рекорды фильма, тщательно, почти буквально экранизирующего сказку-бестселлер. У меня есть своя догадка, объясняющая исключительный успех «Поттера» именно в Америке и именно сейчас. История «Гарри Поттера» очень британская. Роулинг спрессовала в свою книгу все национальные предания, страхи, мечты и пороки. От фольклора до снобизма. Фильм в этом отношении пошел еще дальше, показав американцам ту, несомненно, английскую жизнь, по которой Америка не перестает в глубине души вздыхать со времен своей революции. События 11 сентября особым образом усилили эту давнюю и тайную связь с Англией. Дело не только в том, что Британия показала себя самым верным союзником Америки в новой войне с террором, скорее тут следует говорить о психологических комплексах. Бывшая колония подспудно ищет утешения у бывшей метрополии. Когда плохо, все хотят обратно в безопасную материнскую утробу. Впрочем, я не настаиваю на этой гипотезе. Пусть о «Гарри Поттере» скажут те, кто его знают и любят больше меня, - нью-йоркские зрители, с которыми беседует наш корреспондент Рая Вайль. Рая Вайль: Сегодня на улицах Нью-Йорка трудно встретить подростка, который бы не знал, кто такой Гарри Поттер. Чем отличается он от других сказочных героев? - Он ребенок, обычный мальчик, наивный и чистый, как все дети. И в этом секрет его популярности, - говорит 35-летняя Стефани, мать троих детей, с которой я беседую после просмотра фильма. - Замечательная картина, побольше бы таких. Она помогает забыть о том, что мы видим на телевизионном экране. Детям очень понравилось. Стефани прочитала все четыре книги о приключениях Гарри Поттера. Похож ли фильм на первую книгу, по которой он поставлен? - Мне кажется, книга интереснее. Там больше юмора, забавных деталей, которые просто невозможно передать в фильме. И вообще, я больше люблю читать. Рая Вайль: Энтони, семилетний сын моей собеседницы, мечтает быть волшебником наподобие Гарри Поттера. Что бы он сделал, если бы обладал его способностями? Энтони: Наверное, летал бы на метле. Остановил бы те самолеты, что взорвали Торговый центр. Гарри сделал бы то же самое. Вот бы такого друга иметь. Ничего в жизни больше не надо. Я все четыре книжки о нем читал дважды. Они - необыкновенные. Но все равно, фильм мне понравился больше. Все герои так похожи на книжных. Я такими их себе и представлял. Рая Вайль: А вот девятилетнему Джозефу книга понравилась больше, чем фильм. Сейчас он читает третью. Джозеф: Если бы я был Гарри Поттером, я бы тоже пошел учиться в школу волшебников. Потому что я, как и Гарри, считаю, что надо много учиться, чтобы стать хорошим волшебником. Потом я открыл бы новые магазины вместо тех, что разрушили террористы. Построил бы новые башни-близнецы в Нью-Йорке. Помог бы людям избавиться от террористов. Я верю в магию, потому что она существует. Рая Вайль: Максу книга понравилась больше, чем фильм. Макс: Потому что в фильме пропущено несколько важных сцен, а кое-что они переделали зачем-то. Тем, кто не читал книгу, многое в фильме непонятно будет. И потом, когда читаешь, сам представляешь себе героев. Это интереснее, фантазия лучше работает, воображение. Рая Вайль: 13-летняя сестра Макса Зара в магию не верит. Что касается Гарри Поттера... Зара: Мне одинаково понравились и книга, и фильм. Главное их достоинство - это то, что они не скучные. В других детских книжках герои какие-то примитивные, говорят неинтересным языком неинтересные вещи. Ни юмора, ни шуток. А эта книга отличается от всех, которые я читала. Ее не хочется заканчивать. Рая Вайль: Мать Макса и Зары, 43-х летняя англичанка Лизет, считает, что такие книги, как «Гарри Поттер» способствуют развитию воображения у детей и у взрослых. Лизет: Любопытно, что Макс до этой книжки читать совсем не любил, а «Гарри Поттера» прочел с таким огромным интересом, что теперь его остановить нельзя. Читает все подряд. Рая Вайль: Массовое увлечение «Гарри Поттером» Лизет объясняет тем, что современное общество погрязло в прагматизме, утеряло связь с природой. Жизнь перестала восприниматься как чудо, волшебство. Лизет: Если бы я была Гарри Поттером, я бы сделала людей более счастливыми, но вряд ли это возможно, потому что они утеряли возможность быть счастливыми. Александр Генис: Я всегда любил детские книжки и, чем старше становлюсь, тем чаще их перечитываю. Они помогают стареть. С возрастом перестаешь доверять сложности. Она-то как раз проста. Ее можно объяснить и не трудно симулировать. Сложная метафизика - всего лишь плохая наука, и только мудрость не терпит комментария. Воннегут справедливо называл шарлатаном автора, который не может объяснить, чем он занимается, 6-ти летнему ребенку. Как раз столько обычно бывает тому, кто впервые читает сказку о Винни Пухе. Оставшееся время мы употребляем на то, чтобы стать его героями. Сперва трясемся, как Пятачок, потом на всех бросаемся, как Тигра, затем ноем, как Иа-Иа, пока, наконец, не поднимаемся до безразмерного Винни Пуха, который вместо того, чтобы предъявлять претензии окружающему, принимает, в отличие от Ивана Карамазова мир таким, какой он есть. С медом и пчелами. Между первым и последним чтением «Винни Пуха» проходит жизнь, заполненная другими книгами. Они учат нас лишнему, зато отвлекают от главного. Сага о Гарри Поттере принадлежит как раз к такой породе. Она не дотягивается до классики, потому что написана для детей, а не с ними. Построенный на специальных эффектах Поттер монотонно, как счетчик такси, накручивает никуда не ведущие приключения. Читатель не разбогатеет на «Поттере», ибо тот все получил даром, в наследство. Какие бы события не ждали героя в еще не написанных томах, им не сравниться с тем, что произошло с Гарри в младенчестве. Начав с кульминации, Роулинг вынуждена заменить сюжет деталями. Только они, вроде совиной почты, и придают не более чем скромное обаяние этому незатейливому бестселлеру. Короче, мне не нравится «Поттер». Но я понимаю тех, кто его любит. Для этого мне достаточно вспомнить себя. Это сейчас я восхищаюсь Дюма с его мушкетерским субботником, Андерсеном, собравшим хоровод безнадежных, как у Бергмана, героев, Дефо, задолго до Маркса открывшим мистерию труда. Но в детстве у меня были другие герои. Незнайка, Старик Хоттабыч, Витя Малеев в школе и дома. Когда-то, уже в Америке я приложил немало усилий, чтобы раздобыть эту библиотеку троечника. Но был тяжело разочарован бескрылой фантазией ее авторов. Лишенные остроумия и выдумки, они пересказывали бодрым пионерским голосом лишь то, чему нас учили в школе. Однако не здесь ли зарыта угробленная годами собака? Может быть, тем и отличаются любимые детские книги, что их надо вспоминать, а не перечитывать? Принято считать, что всякая сказка - зашифрованный рассказ об инициации. Прежде, чем стать взрослым, ребенок должен пройти ряд испытаний, в которых ему помогают волшебные силы. От серого волка до Пугачева в «Капитанской дочке» или секретной службы в «Джеймсе Бонде». Однако сетка мотивов, щедро накинутая нашим Проппом, так велика, что покрывает собой все, что шевелится. Там, где есть структура, ее и искать не стоит. Все мы знаем, что внутри нас скелет, но не торопимся его обнажать. Современные сказки интересны именно тем, чем они не похожи на настоящие. В первую очередь - школы. Классический миф ее не знал. Школа - изобретение нового времени. Все еще мало освоенная художественная традиция. В сочинениях взрослых авторов школа занимает так мало места, что этому, кажется, есть только одно объяснение: вырастая, мы стараемся о ней побыстрее забыть. Если я этого до сих пор не сделал, так это потому, что еще первоклассником дал себе страшную клятву никогда не относится снисходительно к мучениям, которые в ней пережил. Для ребенка школа - рай, уже на второй день ставший адом. Нужно быть ненормальным, чтобы туда не стремиться, и извращенцем, чтобы ее полюбить. Машина мучений, школа обращает радость познания в орудие пытки. В мире нет ничего интересней, чем учиться. Например, футболу. Но школа берет насилием то, что мы бы отдали ей по любви. Кто же этого не знал: страх и бессилие, унижение и бесправие, глухая одурь уроков и гулкая дурь перемен. Конечно, школьная жизнь мало чем отличается от обычной. Невыносимой ее делает новизна испытаний. Ребенку труднее, чем нам, поверить, что это все, что другого не будет, что, вступив в колесо Сансары, он будет катить его всегда. Обманутый ребенок отказывает реальности в существовании, еще надеясь найти ошибку в расчетах. Не в силах изменить мир, он хочет его переправить. Как двойку в классном журнале. Именно этим занимались книги моего детства. Сверхъестественного в них было меньше, чем в программе коммунистической партии. Вмешательство волшебства исчерпывалось возвращением нормы. Героям нравилось то, что они делали. Главное, в сущности, и единственное отличие вымышленного мира от настоящего сводилось к присутствию в нем школы, которую можно любить. Только для этого и требовались чудеса. Каждый ребенок - раб. Но, как и мы, он мечтает не о свободе, а о добром хозяине. В «Гарри Поттере» я узнаю мечту моего детства. Как ни странно, она совпадает с идеалом каждого англичанина. 11-летнему очкарику повезло попасть в сказочное царство. Готическая архитектура, темные коридоры, густонаселенные призраками, пыльные фолианты, дубовые столы, изумрудные газоны, парадные мантии, пышные ритуалы, вечные традиции, эксцентрические учителя и интересные уроки. Лучшая в мире британская школа за вычетом тех кошмаров, которые делают ее почти невыносимой. Диктор: Вряд ли какая-либо другая страна стала бы терпеть, а тем более смогла бы создать столь жестокие заведения, как британские школы. Жестокие побои, которым подвергают новичков за малейшие проступки и за недостатки характера, не имеют параллелей в британском обществе. Нигде, даже в тюрьме, подростку не дадут 17 ударов розгами за гримасу, сделанную другому подростку. Однако в школе такая мера одобряется, потому что добрая порка считается полезной для воспитанников, независимо от того заслуживают они ее или нет. - Энтони Глин. «Кровь британца». Александр Генис: В сказке Роулинг очень мало сказочного. Именно поэтому ее книги работают. Узнаваемое оправдывает чудесное. Формула Поттера - минимум искажения при максимуме различия. Кажется, стоит чуть скосить глаза, как за непроницаемой стеной заурядного откроется спрятанная страна бесконечных возможностей. Путешествие в нее как раз то немногое, что фильм сумел добавить к книге. Чудо начинается с того, что звероподобный дворник с вагнеровским именем Хагрит перетасовал кирпичи ограды, скрывающие косой переулок. Он ведет нас в ту старую добрую Англию, которой дорожит каждый читатель Диккенса, предпочитающий, как я, забыть его мрачные страницы. Очень правильно, что академия волшебников прячется от современной жизни в недалеком прошлом. Временная дистанция заменяет магическую. В Хогвардс нельзя попасть ни на ракете, ни на ковре-самолете. Только на поезде, который тащит старинный, загрязняющий окружающую среду паровоз. Символом этой добрососедской близости служит платформа с диковинным номером 9 и три четверти. Дроби всегда казались мне невозможными. Они указывают на то, что почти есть, но чего в настоящей жизни все-таки быть не может. Все, кто еще не читал «Гарри Поттера», его уже посмотрели. Одна треть пришла в зал с родителями, другая - с детьми. Остальных мне жалко. В кино их гонит тот неутолимый голод, что мешает признать окружающее окончательным. От страха перед его неизбежностью мы верим в параллельный мир, точно такой, как наш, но лучше. Существуя вне теологических фантазий и социальных экспериментов, он притаился за спиной, чтобы выскочить зайцем из шляпы в то счастливое утро, когда нам повезет в нем проснуться. Беда в том, что параллельные прямые пересекаются только в той школе, где учится Гарри Потттер. |
|
|||||||||||||||
|
||||||||
| c 2004 Радио Свобода / Радио Свободная Европа, Инк. Все права защищены
|
